6 апреля (25 марта) 1812 года, родился «сын сердца», один из четырёх основоположников народничества – Герцен Александр Иванович.
Герцен – как много в этом звуке далёкого, чужого, и в то же время, близкого и родного. Несмотря на написанное и перенаписанное, сказанное и пересказанное о нём, он всё ещё остаётся неизученным и непонятым.  А всё потому, что до сих пор его творчество не исследовано, не систематизировано. Громадьё творчества Герцена таково, что соприкоснувшиеся с ним окунаются в такую кладезь знаний, что многие, оказавшись не в состоянии овладеть им, закрывает его в себе. Другие, не будучи в силах понять Герцена, дико озираются на заграницу в поисках решения российского вопроса. А поскольку Россия скроена не по заграничному лекалу, имеет свой стиль, свою форму и свой фасон, в смысле имеет свой путь, своё социально-экономическое и общественно-политическое развитие, постольку усилия заграницы по решению российского вопроса направлены на уничтожение России. Отсюда и все наши беды с заграничной помощью, суть которой противодействие независимости и процветанию России.
Не исследованность и не систематизированность  творчества любого отечественного мыслителя вообще, Герцена, как одного из них, в частности, является одной из причин, как торможения (с элементами отката), так и не верного развития российского общества. Без прошлого нет настоящего.
«Ничего не может быть ошибочнее, – писал Герцен, – как отбрасывать прошедшее, служившее для достижения настоящего, будто это развитие — внешняя подмостка, лишенная всякого внутреннего достоинства» (А.И. Герцен. Соч.  В 2-х томах. Изд. «Мысль» 1985 г. Т.1, с. 253-254)
Современное топтание на месте есть результат ожидания повторного изобретения велосипеда. В том числе и открытого Герценом факта антинародности буржуазии, добытого им при непосредственном знакомстве с ней.
19 декабря 1846 года получив долгожданный паспорт, дающий право выезда за границу сроком на 6 месяцев,  Герцен приезжает в Париж 5 марта 1847 года. И уже спустя менее чем через 3 месяца он пишет:
«Буржуазия явилась на сцене самым блестящим образом в лице хитрого, увертливого, шипучего, как шампанское, цирюльника и дворецкого, словом, в лице Фигаро; а теперь она на сцене в виде чувствительного фабриканта, покровителя бедных и защитника притесненных. Во время Бомарше Фигаро был вне закона, в наше время Фигаро – законодатель; тогда он был беден, унижен, стягивал понемногу с барского стола и оттого сочувствовал голоду, и в смехе его скрывалось много злобы; теперь его бог благословил всеми дарами земными, он обрюзг, отяжелел, ненавидит голодных и не верит в бедность, называя её ленью и бродяжничеством. У обоих Фигаро общее, собственно, одно лакейство, но из-под ливреи Фигаро старого виден человек, а из-под чёрного фрака Фигаро нового проглядывает ливрея, и что хуже всего, он не может сбросить её, как его предшественник, она приросла к нему так, что её нельзя снять без его кожи …
Буржуазия не имеет великого прошедшего и никакой будущности. Она была минутно хороша как отрицание, как переход, как противоположность, как отстаивание себя. Её сил стало на борьбу и на победу; но сладить с победою она не могла: не так воспитана. Дворянство имело свою общественную религию; правилами политической экономии нельзя заменить догматы патриотизма, предания мужества, святыню чести» (Герцен А.И. Письма из далека. М.: Современник, 1984 г., с. 111-112).
Объехав Западную Европу и побывав в капиталистической Мекке того времени – Англии, Герцен воочию обнаружил, что обещанный буржуазией рай не распространяется на массы, а только на саму буржуазию; что положение пролетариата Западной Европы значительно тяжелее, чем российского крестьянина:
«Теперь возьми ты любую точку старой Европы и любую сторону новых учений – ты увидишь их антагонизм и отсюда или необходимость Византии, или нашествия варваров – варварам нет нужды приходить из дремучих лесов и неизвестных стран – они готовы дома. Так как в природе удивительная спетость, то нравственное падение старой цивилизации совпало с началом роковой борьбы. Всё мелко в ней, литература и художества, политика и образ жизни, всё неизящно – это признак смерти – всё смутно и жалко», – писал Герцен из Парижа Огарёву 17 (5) октября 1848 года. (Там же, с.130)
В работе «С того берега»  Герцен подытоживал:
«Государственные формы Франции и других европейских держав не совместны по внутреннему своему понятию ни с свободой, ни с равенством, ни с братством, всякое осуществление этих идей будет отрицанием современной европейской жизни, её смертью» (А.И. Герцен. О социализме. Избранное. Изд. «Наука», с.120).
Отрезвление европейскими ценностями и идеалами побудило Герцена с новой силой встать на защиту России, против её уничтожения в лоне гниющей цивилизации Запада. Анализируя положение дел в Европе и России, Герцен приходит к выводу о нецелесообразности и противоестественности для России следования всем фазам развития других народов; научно обосновывает объективную возможность и необходимость уничтожения царизма и установления нового общественного строя в России, отвечающего требованию большинства народа, минуя фазы европейского развития. 25 августа 1849 года он писал:
«Общинное устройство усыпляло русский народ, и сон этот становился с каждым днём всё более глубоким, пока, наконец, Петр I грубо не разбудил часть нации. Он искусственно вызвал нечто вроде борьбы и антагонизма, и именно в этом-то и заключалось провиденциальное назначение петербургского периода.
С течением времени этот антагонизм стал чем-то естественным. Какое счастье, что мы так мало спали; едва пробудившись, мы оказались лицом к лицу с Европой, и с самого начала наш естественный, полудикий образ жизни более соответствует идеалу, о котором мечтала Европа, чем жизненный уклад цивилизованного германо-романского мира; то, что является для Запада только надеждой, к которой устремлены его усилия, — для нас уже действительный факт, с которого мы начинаем; угнетённые императорским самодержавием, — мы идём навстречу социализму, как древние германцы, поклонявшиеся Тору или Одину, шли навстречу христианству.
Утверждают, что все дикие народы начинали с подобной же общины; что она достигла у германцев полного развития, но что всюду она вынуждена была исчезнуть с началом цивилизации. Из этого заключили, что та же участь ожидает русскую общину; но я не вижу причин, почему Россия должна непременно претерпеть все фазы европейского развития, не вижу я также, почему цивилизация будущего должна неизменно подчиняться тем же условиям существования, что и цивилизация прошлого» (Там же, с.234).
Дальнейшее осознание общины как инструмента возрождения России приводит Герцена к выработке теории народного, русского социализма. 
Классическое определение русского социализма, данное Герценом в 1866 году в работе «Порядок торжествует», гласит:
«Мы «русским социализмом» называем тот социализм, который идёт от земли и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного надела и общинного управления, – и идёт вместе с работничьей артелью навстречу той экономической справедливости, к которой стремится социализм вообще, и которую подтверждает наука». (Герцен А.И. Собр. соч. в 30 тт. Т.19, стр. 193).

Я привёл лишь толику высказывания из огромного, по сей день имеющего непреходящее значение, духовного наследия Герцена.  Но и этого достаточно, чтобы понять, насколько глубоко и широко мыслил Герцен. Тем более не подлежит сомнению актуальность его творчества.
Сегодня, как и во времена Герцена, Запад деградирует (отказ от традиционных ценностей и усиление политической  реакции – тому порука), а  Россия вновь стоит перед выбором: лечь в прокрустово ложе Запада и пополнить ряды обрубков независимости, справедливости, демократии и свободы слова, или идти своей дорогой по пути подлинной  независимости, справедливости, демократии и свободы слова.
Безусловно, русский социализм Герцена, несколько устарел по содержанию. Но только по содержанию. По форме он сегодня востребован так же, как и тогда. Российский народ, несмотря на все перипетии, всё ещё полон надежд обустроить общество на основе коллективизма, где коллективное решение, коллективная ответственность, коллективный труд, коллективная собственность, стоят на первом месте. Индивидуализм, процветающий в странах Запада и США,  чужд русскому народу. И до тех пор, пока у нас развиты общинные традиции (единство, сотрудничество, взаимовыручка и др.); пока у нас  коллективизм преобладает над индивидуализмом – России быть сильным, независимым и процветающим государством.
Празднование дня рождения Герцена замечательный повод установления связи времён, преемственности поколений. Повод оглянуться на пройденный путь, выявить ошибки прошлого и найти способ их устранения в настоящем и будущем. И, конечно же, это повод вспомнить и гордиться тем, что наша страна богата не только природными ископаемыми, но и, кроме всего прочего,  умными людьми, что, как верно отметил Ломоносов задолго до рождения Герцена:
Может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.